— В чем дело? Чего ты боишься?

— А ты как думаешь?

Он заморгал.

— Меня?

— Тебя. Ты убиваешь бессмертных.

— Ну да, — подтвердил он, — но тебе я никогдане причинил бы вреда. Ты знаешь это, правда? — Я не ответила. —Неужели не знаешь?

Я попятилась, но знала, что бежать некуда.

Роман все еще удивлялся моей реакции.

— Брось. Ни за что не поверю. Я бы тебя и пальцем нетронул. Можно сказать, я почти люблю тебя. Проклятие, неужели ты не понимаешь,какой вред уже нанесла всей операции?

— Я? Что я сделала?

— Что сделала? Украла мое сердце, вот что. В тот день вмагазине, когда ты обратилась ко мне за помощью, я не мог поверить своемусчастью. До этого я следил за тобой всю неделю, изучая твои привычки. О боже, яникогда не забуду день, когда увидел тебя впервые. Ты была такой красивой…Тогда я пошел бы за тобой хоть на край света. А позже… когда ты отказаласькуда-нибудь пойти со мной после презентации, я с трудом в это верил. Знаешь, поплану ты должна была стать моей первой жертвой. Но я не смог это сделать, послетого как поговорил с тобой, и понял, кто ты такая.

Я проглотила слюну. Я была заинтригована против собственнойволи.

— Какая?

Он шагнул ко мне и уныло улыбнулся.

— Суккуб, который не хочет быть суккубом. Суккуб,который хочет стать человеком.

— Нет, это неправда…

— Конечно, правда. Мы с тобой — два сапога пара. Тынарушаешь правила. Тебе надоела система. Ты не соглашаешься играть отведеннуютебе роль. О боже, я следил за тобой и не верил собственным глазам. Чем большеинтересовалась мной, тем сильнее ты сопротивлялась искушению. По-твоему, этообычное поведение суккуба? Я никогда не видел ничего более удивительного… иболее ужасного. Вот почему сегодня я решил все выяснить. Потому что не могпонять, что тобой руководит. То ли нежелание причинить мне вред, то ли интереск кому-то другому. Вроде Мортенсена.

— Значит, ты придумал эту дурацкую игру только для того,чтобы потешить свое самолюбие?

Роман беспечно пожал плечами, все еще довольный собой.

— В твоем изложении это выглядит слишком мелочным. Чтож, согласен, это было глупо. И даже слегка по-детски. Но я должен был знать,как велико твое чувство. Ты не представляешь себе, до какой степени менятронуло, что ты волнуешься за меня. Не говоря о том, что я оказался первым, оком ты вспомнила. Это доставило мне кайф: значит, ты отдаешь мне предпочтениеперед всеми остальными.

Я едва не сказала, что на самом деле моей главной заботойбыл Сет. Но я сначала позвонила Роману, так как считала, что Сету в данныймомент ничто не грозит. К счастью, мне хватило ума вовремя прикусить язык.Пусть Роман думает, что прав.

— У тебя проблемы, — вместо этого неосторожносказала я. — Ты заставляешь меня прыгать сквозь кольца. Меня и другихбессмертных.

— Возможно. Извини, что причинил тебе неудобства. Ноостальные? — Он покачал головой. — Это им только на пользу.Джорджина, они нуждаются в уроке. Разве они не злят тебя? Что они тебе дали? Тыявно недовольна своей судьбой, но разве начальство позволяет тебе что-тоизменить? Нет. Так же, как не дает покоя мне и моей родне. Эта система порочна.Она закоснели в своем понимании того, что хорошо, а что плохо. Никакихполутонов. Никакой гибкости. Именно поэтому я прихожу и делаю то, что делаю. Имнужно стряхнуть пыль с ушей. Они должны знать: не им одним решать, что такоегрех и спасение. Некоторые из нас еще борются.

— Приходишь… И как часто ты это делаешь? В смыслесовершаешь убийства?

— Не так часто. Каждые лет двадцать-пятьдесят. Иногдараз в сто лет. На какой-то период это помогает, но через некоторое времясистема снова начинает доводить меня до белого каления, и я выбираю новое местои новых бессмертных.

— Но действуешь по тому же плану? — Я вспомниласимволы в апартаментах Джерома. — Сначала предупреждение, а потом решающеесражение?

Роман оживился.

— Отлично. Я вижу, ты времени даром не теряла. Да,обычно так и бывает. Сначала я выбираю нескольких бессмертных низшего ранга.Это легкая добыча. Правда, я всегда испытываю из-за них угрызения совести. Насамом деле они такие же жертвы системы, как и мы с тобой. Но это сбивает столку высших бессмертных. А потом сцена освобождается для главных действующихлиц.

— Джером, — мрачно произнесла я.

— Кто?

— Джером. Местный архидемон. — Я помедлила. —Твой отец.

— Гм-м… Да.

— Что это значит? Ты говоришь о нем так, словно онмелкая сошка.

— В каком-то смысле так оно и есть.

— Да… но он твой отец.

— Ну и что? Наша связь — точнее, ее отсутствие — ничегоне меняет.

Джером говорил о Романе почти то же самое. Сбитая с толку, яопустилась на подлокотник кресла, похоже, мое неминуемое уничтожение былосовсем не таким неминуемым.

— Но разве он… разве он не реальная цель? Не тотбессмертный высшего ранга, которого ты пришел убить?

Роман покачал головой, его лицо вдруг стало серьезным.

— Ты не понимаешь. Дело не в этом. Покончив скем-нибудь из низших бессмертных, я переключаюсь на местную шишку. Большого начальника.Это еще сильнее выбивает всех из колеи. Понимаешь, важнее всего психологическийэффект. Если я добираюсь до самого главного, никто не может чувствовать себя вбезопасности.

— Значит, это должен быть Джером.

— Нет, не он, — терпеливо ответил Роман. —Хоть мой папаша и архидемон, он здесь не самый главный. Пойми меня правильно: яполучаю удовлетворение, гадя на его территории, если так можно выразиться, ноздесь есть тот, по сравнению с кем ваш архидемон — карлик. Вряд ли ты егознаешь. У тебя нет причины с ним общаться.

Тот, по сравнению с кем Джером — карлик? Остается только…

— Картер. Ты ищешь Картера.

— Это его имя? Местного ангела?

— Он сильнее Джерома?

— Намного. — Роман с любопытством посмотрел наменя. — Ты с ним знакома?

— Слышала… о нем, — солгала я. — Ты прав, я сним не общаюсь.

Мой мозг лихорадочно заработал. Значит, его цель — Картер?Спокойный, ироничный Картер? У меня не укладывалось в голове, что онмогущественнее Джерома, впрочем, я почти ничего о нем не знала. Не знала даже,в чем заключается его работа или миссия, которую он выполняет в Сиэтле. Мнебыло ясно одно (и, похоже, только мне): если ангел действительно намногосильнее Джерома, то Роман ничего не может с ним сделать. Конечно, еслидействует правило, что сила нефилима не может превышать силу его родителя. Вэтом случае Роман не причинит вред ни ангелу, ни демону.